Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса II
Поехал в большую круглосуточную «Максиму», больше в это время уже ничего не работает. Припарковался у входа, кренясь от усталости, как старый моряк, направился прямо к хлебному отделу – за кексом. И там, среди бриошей, рогаликов и ватрушек увидел собаку.
Здоровенный плюшевый пес, толстый и вислоухий. Рыжий, с белым животом, круглыми удивленными глазами и черным блестящим пластмассовым носом. Кто-то, вероятно, выбрал его в отделе игрушек, но по дороге передумал покупать, а относить обратно поленился, бросил, где пришлось. Ну или нарочно притащили сюда игрушку, для смеху. Хотя на фоне булок и пирогов плюшевая собака выглядела не комично, а жалко и потеряно. Совершенно неуместно и настолько одиноко, что сразу снял ее с полки. Объяснил себе: чтобы отнести на место. Но почему-то пошел прямиком в кассу. Черт его знает, как оно получилось.
Опомнился уже в машине. Озадаченно поглядел на торчащую из пакета собачью морду. Проворчал: «Ну и кекс я себе купил. Всем кексам Кекс». Рассмеялся. Неуверенно подумал, что собаку можно будет подарить племяннику, и более-менее примирился с собственной выходкой.
Утром перед уходом отключил отопление, уповая на теплый осенний день, и к ночи дома стало так холодно, что зубы лязгали даже после кружки горячего чаю. Хочешь, не хочешь, а жди теперь, пока квартира прогреется. Поэтому идея взять игрушку в постель для дополнительного обогрева показалась вполне разумной. Сказал себе: «Господи, да чего только люди не тащат в кровать, чтобы согреться. Плюшевая собачка – еще далеко не самое худшее». Заснул, прижимая к груди мохнатого Кекса. С ним действительно было гораздо теплее.
Даже в детстве не спал с мягкими игрушками. И, как выяснилось, зря. Терапевтическое воздействие большой плюшевой собаки на отдельно взятый человеческий организм оказалось столь благотворно, что к утру перестала привычно ныть сломанная в детстве и не очень удачно сросшаяся ключица, недовольная офисными кондиционерами шея вдруг завертелась как новенькая, а голова после шести часов сна стала ясной и свежей, как после недельного отпуска. Что касается настроения, оно было даже слишком хорошим для начала нового рабочего дня. С учетом профессиональной специфики – явный перебор.
С другой стороны, не портить же теперь его себе специально.
Не то чтобы всерьез считал все эти приятные перемены заслугой плюшевой собаки. Но отдавать ее племяннику все равно передумал. Рыжий белобрюхий пес по имени Кекс прочно утвердился в изголовье холостяцкой постели и лишь изредка прятался в стенной шкаф по случаю визита гостей. Если бы игрушку обнаружили, пожалуй, сгорел бы со стыда. Взрослый же человек. Нет, ну правда.
Кекс оказался лучшей в мире подушкой, самой теплой грелкой и, что немаловажно, превосходным слушателем. Ему, не опасаясь нарушения конфиденциальности, можно было рассказывать о бесконечных проблемах клиентов и своих хитроумных способах их решать. О чудесной девушке Анне, с которой познакомился на выставке, и бывшей однокласснице Мете, вдруг превратившейся в удивительную красавицу. О коллеге, внезапно бросившем блестящую карьеру ради сомнительной возможности играть на трубе по захудалым клубам – и ведь счастлив, и помолодел на добрый десяток лет, даже немного завидно. О близком друге, который теперь каждый вечер пьян, и непонятно, как его остановить, чем помочь, да и надо ли. О подростках, которые постоянно приходят помогать в собачьем приюте – удивительно хорошие дети, мы такими не были.
И вообще обо всем.
Понял, зачем некоторые люди ходят к исповеди. Покаяться и получить прощение – это как раз дело десятое, просто самый легкий способ осознать, что именно с тобой происходит – попробовать это рассказать. Сформулировать вслух. Самый короткий разговор обычно куда эффективней, чем долгие часы молчаливых размышлений. Очень прочищает голову.
Вся штука в том, что разговаривать вслух с самим собой просто не принято. Считается, будто это привилегия безумцев. А подходящего слушателя – спокойного и беспристрастного – обычно днем с огнем не сыщешь. Разве что, действительно священник. А еще лучше – собака. Пусть даже плюшевая.
Так и жили вместе долго и счастливо, целый год, до следующей осени.
…Однажды заметил, что дворовые дети – красивая тихоня Катя из соседней квартиры, длинноногий, как аистенок, Дарюс и толстая энергичная Магда, которая верховодила этой маленькой компанией – уже который день подкарауливают у подъезда, таращатся во все глаза, явно хотят о чем-то поговорить, но робеют. Удивился – до сих пор детворе не было никакого дела до взрослого очкастого дядьки в строгом костюме. Откуда им знать, что дядька иногда с удовольствием наблюдает за их играми, сочувствует, сопереживает, думает про себя: «Надо же, в «Море волнуется, раз» до сих пор играют, как мы… Батюшки, а это что за фигура такая? В жизни не угадал бы».
Сперва не хотел смущать детей, несколько дней терпеливо ждал, когда они сами отважатся завести беседу. Но любопытство оказалось сильнее деликатности, поэтому не выдержал первым. Вместо того, чтобы открыть дверь подъезда, развернулся и приветливо сказал оробевшим преследователям:
– Если вы хотите со мной поговорить, сейчас самое время. Я как раз никуда не спешу.
Дети переглянулись. Дарюс толкнул Катю локтем в бок, дескать, давай, спрашивай. Та отчаянно покраснела, но уст не разомкнула. Толстая Магда опомнилась первой:
– А когда вы пойдете гулять с собакой? – Выпалила она. – Вы что, совсем никуда с ней не ходите? Мы так хотели посмотреть…
Озадаченно покачал головой:
– Я бы и сам хотел на это посмотреть. Но у меня, к сожалению, нет собаки. Вы меня с кем-то перепутали.
Теперь покраснела и храбрая Магда. Но не отступилась:
– Мы видели собаку в окне. А мама Дарюса сказала, это ваши окна.
Улыбнулся:
– Мамы тоже иногда ошибаются. Очень редко и только в мелочах. Но все-таки бывает. Мои окна даже не выходят в наш двор.
– Ну правильно! – неожиданно вмешался Дарюс. – Не в наш, а в соседний, который за поломанным забором.
Два окна на втором этаже.
Неохотно согласился.
– Ну, если в соседний, то может быть и мои. Но необязательно. Там же еще окна другой квартиры.
– Это наши, – пискнула Катя. – С оранжевым занавесками. А у вас прозрачные. И там сидит собака!
И смотрит.
Машинально уточнил:
– Куда смотрит?
– Ну так во двор же! – нетерпеливо воскликнула Магда. – Смотрит и хочет гулять!
Занавески в квартире действительно были прозрачные, тюлевые, совершенно дурацкие. Подарок сестры к новоселью. Терпеть такие не мог, но сразу повесил, чтобы не огорчать беременную тогда Кристину, а потом просто перестал замечать, как и прочие привычные предметы домашней обстановки.
Подумал: «Но не могли же они углядеть Кекса. Он обычно на диване валяется, в глубине комнаты. Или вообще в шкафу. До украшения подоконников игрушками я, слава богу, пока не докатился. Нет, нет и нет».
Вздохнул:
– И все равно вы что-то перепутали. Собаки у меня нет. Может вам показалось? Снизу толком не разглядишь, что на втором этаже делается.
Дети глядели недоверчиво.
– А мы не снизу смотрели, – наконец сказала толстая Магда. – А с дерева.
– С какого дерева?
– С яблони, – охотно пояснила девочка. – В том дворе растет яблоня, большая-пребольшая, как дом.
С нее все можно увидеть!
Снова вздохнул.
– Да яблоня там будь здоров. А все равно никакой собаки у меня нет. К моему величайшему сожалению.
Вспомнил: Кекс сегодня лежит в шкафу по случаю визита уборщицы. Отлично. Можно сразу закрыть вопрос. Сказал:
– А ну-ка пошли со мной.
И распахнул дверь подъезда.
Дети нерешительно переглянулись.
Сказал:
– Все правильно, ходить в гости к незнакомым взрослым нельзя ни в коем случае. Но я же не совсем чужой, а Катин ближайший сосед. И вообще заходить в квартиру не обязательно, можно с порога посмотреть. Это их убедило.
В квартиру сперва робко заглянули, потом все-таки зашли. Отсутствие собаки детей скорее удивило, чем огорчило. Но все равно предпочел принести в жертву коробку конфет «Гейша», чтобы юным сыщикам было легче пережить разочарование. Сказал примирительно:
– Спрятать в такой маленькой квартире собаку совершенно невозможно. Она же лает! И, кстати, если бы собака все-таки была, Катя и ее родители регулярно слышали бы лай за стеной.
– А я иногда слышу, – сказала Катя. – Днем, когда все на работе.
Пожал плечами:
– Тебе, наверное, кажется. А может, собака живет у соседей снизу? Или даже в другом подъезде. В новых домах бывает странная акустика. В смысле, звуки распространяются как попало, без всякой логики.
